Яна Панова

Моя война, или Развернутый ответ на вопрос «Как вы там?»

19 июля 2022 года
Некоторое время назад я получил письмо от Яны Пановой, преподавательницы Мариупольского университета. Она и ее семья выдержали осаду, с огромным трудом, через много стран, добрались до Ирландии и даже вывезли с собой собаку, которую таможенники пытались задержать на всех границах. Больше не вывезли ничего. Дом со всем, что в нем было, сгорел.

«Я с первого дня войны веду дневник, — писала Яна. — Мне многие говорят, что не представляют, что мы пережили. Вот этот дневник — возможность понять, для тех, кто хочет. Мы были отрезаны от всего мира, мы не знали новостей. Я просто писала о том, что вижу, что переживала моя семья каждый день».

Вот фрагменты из дневника Яны Пановой в авторском переводе с украинского.

— Григорий Чхартишвили (Б. Акунин)

Вместо пролога

Только сегодня, на 5-й день войны, когда жарили пирожки, я поняла, что должна сделать что-то, чтобы не сойти с ума. Буду вести дневник войны, чтобы люди могли узнать потом, что происходит. Даже если это никому не будет интересно, надеюсь, что когда-нибудь проснусь в мирной стране, перечитаю все это и пойму, какая же я счастливая. И никогда больше не буду жаловаться, что приходится вставать в 5:00 утра по будильнику, чтоб собрать мужа на работу. Потому что поняла за эти пять дней, какие страшные бывают другие «будильники».

День 5, 28.02.22

Этот день стал переломным. Как я сказала своим друзьям, такое чувство, что сегодня перешла на новый повышенный уровень. Это когда просыпаешься от «Градов», но уже не подскакиваешь, а засыпаешь снова, потому что под боком дочка, под другим еще одна, а там где-то в ногах муж, и наш Йорк (он же Рики) ходит и постоянно ищет себе место. Все вместе — это замечательно, но ему тоже тесно, и он это всячески показывает. Кстати, поняли, какой у нас большой коридор! Самочувствие с утра казалось лучше, но ближе к полудню все вернулось на круги своя. Появился еще и сильный кашель. И тут дети захотели пирожки! Что делать? Пошла ставить тесто. Как обухом по голове новости о Харькове: этот гад скинул бомбу на мирный город! Пока жарю пирожки, понимаю, что уже не боюсь выстрелов на улице. У нас сейчас некое негласное правило в семье: раздаются залпы, все должны вернуться в коридор. Из-за этого мы где-то 80% времени в сутки проводим в коридоре. Но сейчас я жарю пирожки. Какой коридор? Они же сгорят! И тут я поняла, что перешла еще на один уровень: я устала бояться. Я хочу громко, на весь мир говорить, что они с нами сделали. Как злобно я радуюсь видео с их очередями в банкомат. Как мне приятно снова и снова пересматривать видео Anonymous (такой приятный английский, а еще приятней, чтó именно они говорят). Я решила каждый день писать в этот дневник войны, оценивая события не с политической точки зрения, это и без меня все прекрасно знают и умеют, а с точки зрения одной обычной мариупольской семьи, нашей. Хочу передать всю эту боль, которую сейчас переживает каждый из нас. Моя отдельная боль — это один мой студент, который сейчас на передовой. Я у него куратор, и он мне как сын. Мальчик всего на 4 года старше моей Алексаши! И уже в таком ужасе с головой. Каждое утро жду от него сообщений, что живой-здоровый. Для меня теперь фраза «Слава Украине» приобрела новое значение, потому что Слава — это он. Слава, как я хочу, чтоб ты вернулся живым!

День 9, 4.03.22

Ночь прошла относительно спокойно. В 5:04 снова начали раздаваться сильные выстрелы. Опять накрываться с головой! У бедолаги Йорка что-то с животом, раздаются странные звуки оттуда. Это понятно, ведь каша его уже не первой свежести, к тому же холодильник не работает. Кроме обстрелов, теперь меня еще волнует, чем же кормить бедного зверя. Ничего не приготовишь. Очень жалею, что не купила ему сухого корма, хоть кошачьего. Внезапно все стихает. Муж бежит гулять с собакой. Прошу его заглянуть в соседний магазинчик. А вдруг он работает и там есть корм?

Возвращается. Ничего не работает. Отдаю собаке последнюю порцию каши, которую положила в морозилку. Она даже подмерзла слегка. Над свечкой пытаюсь ее разогреть. Поели и сами. Неизвестно, как надолго хватит еды, которую не надо готовить. Но не верится, что это надолго. День-два и все. Сейчас есть и не хочется, чего не скажешь про пить. Возможно от стресса, но постоянно мучает жажда. В морозилке целый кулек рыбных бургеров, которые забыла пожарить. Как же жалко! Понимаю, что стоит им растаять и все, выбрасывать. Мужу приходит в голову гениальная мысль: пойти к куму в частный дом и пожарить их там. А заодно и сварить кашу Йорку. Все еще тихо, потому цепляемся за эту идею. Так тихо давно уже не было. Даже перешли с девочками в зал на диван. Невиданная роскошь! Каждая взяла по книжке, я блокнот для записей, потому что телефон уже не вариант. Слышны отдаленные выстрелы и я понимаю, что это наши! Вчера их не было, а сегодня они нас защищают! Эти звуки для меня как прекраснейшая музыка. Уже очень хорошо научились отличать наших от не наших. Какой же все-таки кайф лежать не на полу, а на диване и не слышать ужасных звуков! Представляю себе, как переживают мои друзья не из Мариуполя.

У девятого дня были и счастливые моменты. Муж вернулся с целой кучей жареных котлеток и кастрюлей каши для собаки. Мы всей семьей играли в слова, в «Вы поедете на бал?», пытались вспомнить еще что-то, но не смогли. Маша даже взяла Большой энциклопедический словарь, чтоб пополнить свой лексикон словами на «А». Много смеялись. Аж страшно стало в какой-то момент, ведь есть примета, если сильно смеешься, потом будешь плакать. Не без этого, чтоб оправдать народную мудрость, она все-таки поплакала. Еще мы строили планы, что будем делать, когда закончится война. Больше всего мы хотим суши, торт и креветки. Будем стремиться. Очень приятное окончание дня. Но, когда мы все уже заснули, около 22:00 прогремел отвратительный грохот, который мы услышали уже во второй раз, звук сброшенной бомбы. И наступила пугающая тишина.

День 16, 11.03.22

Всю ночь чего-то ждала. В 23:00 дождалась. Снова не могла унять дрожь. У меня было какое-то очень плохое предчувствие по поводу этой ночи. Мы даже начали перед сном вслух читать молитвы. Ничего не понятно, но сказано «от врагов во время войны», «чтоб остаться целыми», значит, подходит. Может это помогло, может другое, но потом всю ночь, а главное, утром, все было более-менее спокойно. Каждое утро у нас сейчас, как в игре «Мафия»: мирные жители просыпаются и видят, что кого-то убили. Так и мы, сразу же бежим к окну. Кому не повезло этим утром? Наверно, никогда больше не смогу играть в эту игру, равно как и в «Морской бой», ведь я сейчас в них живу и никогда не захочу пережить это снова. Уже нет «когда все это закончится?» Кажется, что никогда. Сейчас все сосредоточены на сегодняшнем дне и на выживании. Сегодня муж со своими новыми друзьями варили нечто среднее между гречневой кашей и супом с овощами. Это было фантастично! Еще и с мясом. Я все же не отхожу от своих вегетарианских принципов, просто радуюсь за семью. Наелись и собаку накормили от пуза. Еще и осталось. Закутали в кучу полотенец, чтоб оставалось горячим. Это был, наверно, первый день, когда действительно все наелись. На 16-й день войны! Я сделала пышки. Но муки не хватило, потому пришлось добавить еще и манку. Получились чудесные. Пришел кум с плохими новостями. Дом на площади Кирова, одна остановка от меня, полностью в огне. Шок. Центр города полностью раскурочен. Все корпуса детской, взрослой больниц и онкология полностью разбиты. Жилые дома посечены от обстрелов. Они просто уничтожают весь город. Дело времени, когда дойдут до моего дома. Остается только читать молитвы. Вечером друг угостил мужа огромным пакетом мандаринов и апельсинов. Это счастье!


День 17, 12.03.22

Ночь жуткая. Как обычно, мирные жители засыпают, мафия просыпается. Кого-то недосчитаемся утром. Картинка целой девятиэтажки в огне не исчезает у меня из головы. Договорились с мужем каждый вечер собирать все вещи и складывать их в коридоре. Так, чтоб можно было быстро схватить их и побежать. А вот что делать дальше в этом случае, еще не представляем себе. Ночью пугали то выстрелы, то тишина. Проваливалась в сон на короткие промежутки, потом опять просыпалась и мечтала, чтоб скорее наступил рассвет. Ночь сейчас самое страшное время. Смотрела постоянно на уже практически полностью разряженный планшет, который сейчас используется исключительно в качестве часов, а время тянулось бесконечно долго. Какая-то просто бесконечная ночь! Люди пытаются поймать радиоволну и что-то узнать. Пока удалось только российскую, где говорят, что в Мариуполе гражданских никто не трогает, все в порядке, «военная операция» направлена только против военных. А как же разбитые в хлам Левый берег, Сартана, Восточный, Ильича, Пентагон, разрушенные гражданские дома, больницы? Этого они в своих новостях не говорят. Мариуполь отрезан от мира, правды никто и не узнает. Потому и веду этот дневник. Если повезет выбраться, люди должны узнать, что происходило на самом деле. Весь день стреляют беспощадно. Как будто выполняют срочный план по захвату города, который просто методично ровняют с землей. Практически целый день сидим в коридоре в темноте, с наглухо закрытыми дверями. Йорк уже настолько запуган, что когда муж начинает громко колоть орехи, просто не выдерживает и делает лужу от страха. Состояние: полная депрессия. Не вижу будущего. Настанет ли завтра?

День 21, 16.03.22

Один из самых трагических дней в истории Мариуполя. Так и запишут в истории. Ночь была более-менее спокойной. Пару раз очень громко бахнуло, но в целом нормально. А вот в 6:00 началось. Результат увидели вскоре: страшный черный дым в центре города. Что-то горело. Сегодня тоже вышла с собакой. Когда поднималась по ступенькам, с ужасом смотрела на этот смог и размышляла, что ж там так сильно горит. Муж с утра аж два раза сходил за водой и побежал к своим разводить костры. Уже несколько дней людям удается ловить мобильную связь на верхних этажах нашего дома. Попробовала зарядить телефон через пауэрбанк, но получилось только на 20%. Возможно, из-за холода он потерял всю энергию, или уже просто нерабочий. Ну хоть смогла переписать номера телефонов, которые мне были очень нужны. Несколько дней назад была возможность позвонить с другого телефона, а у меня этих номеров не было. Посмотрела с 9 этажа на город. Просто ужас! Когда муж пошел к куму, скинули авиабомбу на Драмтеатр. Это услышали все. Пошли слухи, что оттуда выносят погибших грудничков и рожениц. Я отказываюсь в это верить. До последнего надеюсь, что все это неправда.

Но сейчас, когда переписываю строки из дневника, уже владею информацией относительно этой трагедии. В тот день в Драмтеатре погибло по меньшей мере 300 человек, по официальным данным. По неофициальным, от 400. Среди них действительно были новорожденные и роженицы, их накануне перевезли туда из роддома, так как это считалось безопасным местом. Им отдали самую лучшую, самую теплую часть здания, но, по иронии судьбы, именно на нее и пришелся авиаудар. Погибло также много волонтеров, которые в это время раздавали еду людям. Перед Драмтеатром огромными буквами было написано ДЕТИ. Но наших «спасателей» это не остановило. Это так они не трогают гражданских. Ужасная трагедия! Но тогда я отказывалась в это верить. Новостей достоверных никаких, одни слухи. Возвращаюсь в тот день.

Раздаются отвратительные звуки. Неужели они начали кидать бомбы всюду? Да. Упаковали, на всякий случай, всю жизнь в несколько сумок и чемодан. На случай, если вдруг представится возможность выехать. Но как выезжать? Ходят слухи, что две машины пропускают, а третью расстреливают. Мобильную связь поймать все не удается. Звуки, что доносятся, ассоциируются с подрывом зданий. А как там на самом деле, неизвестно. С едой проблем уже не будет, много всего люди дали. Сегодня кум принес блок сладких газированных напитков, блок воды «Поляна квасова», алкоголь и даже мне бутылку шампанского. Потом все это добро досталось соседям. Я на все это даже не могу смотреть и радоваться, как следует. Если одной бомбы достаточно, чтоб разрушить все, как в Драмтеатре, то зачем все это вообще?

Была на улице, пока муж разогревал позавчерашний суп. Пообщалась с соседями. Только расстроилась. Некоторые из них верят, что все разрушения в нашем городе идут от украинской армии. Одна тетушка доказывала, что РФ не использует «Грады», потому что они запрещены Женевской конвенцией. Что только Украина их использует, нарушая закон. Смеюсь. Находясь на территории ДНР, я собственными глазами видела залпы «Градов», летящие в направлении Мариуполя. Кроме того, у украинской армии нет авиации, вся авиация и бомбы с самолетов, это прерогатива РФ. Узнала, что на днях умерла еще одна моя родственница по линии мужа. Еще один человек, которого не смогут даже похоронить. В лучшем случае, закопают во дворе своими силами. В худшем, даже думать страшно... Какое-то средневековье. Кум не может похоронить мать уже больше 15 дней. Так и не похоронит, потому как Похоронный дом, где она находилась, вскоре разбомбили.

День 22, 17.03.22 Последний день дома

Война продолжается. Ночь, как всегда, ужасна. Бахало так, что даже упала и разбилась рамка с грамотой, что висела на стене в зале. К ужасам войны добавились еще и последствия вредной еды, типа сухариков и газированных напитков. Попали в четырнадцатиэтажку возле меня. «Мафия» продолжается. Кто не проснулся сегодня? Гуляла с Йорком. Он стал совсем ручной собачкой. Никогда не любил сидеть на руках, а сейчас постоянно у кого-то на коленках. Спит сверху на мне. Так теплее нам обоим. Вчера поставила тесто и утром налепила два вида пирожков: с моцареллой и с вареньем. Выставила их в солнечную спальню. Пусть стоят, пока не получится их пожарить. В квартире холодно. Очень. После лепки пирожков и мытья посуды в ледяной воде замерзла ужасно. Таки настал тот день, когда закончилась туалетная бумага. С ужасом его ждала. Мне с самого начала казалось, что когда он настанет, что-то переломное произойдет. Например, война закончится. Муж поспрашивал друзей, не может ли кто поделиться. Добрый мужичок Вовчик вынес ему из дома не только заветный рулон, но и целый пакет, в котором были: пачка муки, гранаты, несколько яблок, лук, сухофрукты, 5 пачек аскорбинок (дети были в восторге!) и один лимон. А еще соседка во дворе передала моим девочкам кулечек с почти шоколадными конфетами. Радости! Связи так и нет. Отправить сообщения или позвонить невозможно. А еще война нас сделала такой читающей семьей! Кроме чтения всей семьей вслух (две книги прочитано), есть книга, которую читаем с девочками, когда муж на улице, «2 млн километров до мечты» Константина Симоненко, про путешествия. Нашли много схожего в нашей нынешней ситуации с Сомали, Чадом и другими неблагополучными и небезопасными странами мира. Пришли к выводу, что у нас здесь сейчас даже опасней для жизни. Также есть книжки, которые каждая из нас читает самостоятельно. Алексаша — «Нортенгерское аббатство» Дж. Остин (уже во второй раз). Маша — «Дневник Васи Пупкина» Экслера. Я в стотысячный раз перечитываю «Гарри Поттер и узник Азкабана» на английском. Вот так и сидим обычно, втроем, читаем в коридоре, пытаясь поймать лучики света, а иногда и без них, в темноте, пока хоть что-то можно увидеть. Для зрения плохо, но сейчас это неважно.

Это какое-то сумасшествие! Прямо сейчас, уже на протяжении двух часов систематично расстреливают четырнадцатиэтажку возле меня. Там живут родители Ваньки, школьного друга моего мужа и его кума Дениса. Слухи ходят разные по поводу того, кто это делает. Правды мы уже не узнаем. Да и какая сейчас разница? Мы просто хотим жить. Хотим, чтоб прекратили огонь и это глупое, жестокое истребление людей. Так хотим тишины! Нагрели воду, чтоб помыть голову впервые за более чем двадцать дней. Только помылись, как жахнуло по нашему дому! Вот теперь уже ни с чем это не перепутать. Муж сказал всем быстро собираться и будем бежать к куму на Правый берег. Мы с дочкой с мокрыми головами. Это было ужасно, как мы бежали по ступенькам, прячась в пролетах от осколков снарядов, которые летели уже повсюду. Мы смогли добежать только до первого этажа, где собралось много соседей, которые начали нас отговаривать выходить на улицу. Слышно было, как осколки бьют по входной двери и по стенам. Дети начали громко плакать и отказывались идти куда бы то ни было. Я тоже начала уговаривать мужа остаться здесь, на первом этаже, со всеми людьми. Согласился. Соседи с первого этажа впустили нас всей толпой в свой тамбур. Достали стулья, табуретки. Так сидели в темноте и делились своими переживаниями, обсуждали, что делать дальше. Это было наше первое плотное общение с людьми из нашего подъезда, многих из которых мы раньше даже не знали. Все-таки уже нет чувства, что мы тут одни-единственные остались. Ведь очень многие поуезжали. Это такое страшное чувство, когда ты видишь, что эти уезжают, те тоже. А ты не можешь никуда уехать, потому что у тебя нет машины и ехать тебе некуда. И думаешь, неужели сознательно обрекаешь детей на смерть и все ли ты сделал для их спасения? Обсуждали, куда попал снаряд в нашем доме. Это 7-й этаж с противоположной от нас стороны. Прямое попадание. Неизвестно, живы ли люди. Сейчас все заботятся только о себе. Немного все стихло. Спина болит сидеть на табуретке. А мы еще и с мокрыми головами, а тут холод. Уже 10 раз пожалели, что решились мыть голову. Короче, после часа-двух сидения там мы решили подняться к себе и посидеть/полежать дома, пока немного стихло. Договорились, что все вещи оставим здесь. Поднялись к себе. Уже полностью стемнело. Выглянула в окно и о, ужас! Горит снизу доверху самое большое здание в центре города, Гипромез, а за ним еще две девятиэтажки. Горят, как факелы, именно алым огнем снизу доверху. Видно, как пылает огонь в каждой квартире. Это такой ужас! Никогда не думала, что такое смогу увидеть. Где же все эти бедные люди? Это одно из самых болезненных воспоминаний.

Уже прекрасно понимаешь, что тебя ждет тоже участь тех людей, но еще отказываешься в это верить и цепляешься за крохи надежды, а вдруг? Это была последняя ночь в нашем доме. В последний раз мы касались тех стен, того пола, тех книг, тех вещей, которые остались навсегда только в нашей памяти. В тот момент мы, конечно же, этого не знали. Напряжение достигло максимальной точки. Этой ночью мы легли спать не как обычно. Детей мы положили в тамбуре, самом безопасном месте. Сами легли в коридоре, максимально близко к двери. Это нам давало больше возможностей контролировать ситуацию и понимать, что происходит на улице. Будучи в тамбуре, ты в вакууме и ничего не понимаешь. В случае пожара это небезопасно. Уснуть было совсем не просто. Помимо сильного беспокойства и страха, о шумах обстрела уже молчу, мешал еще новый монотонный стук, как будто молотка по бетону. Сначала думали, может кто заколачивает окна или пытается колоть дрова дома. Но все наши догадки были несовершенны, что-то не сходилось. Звук раздавался со стороны крыши. Странно. И непонятно. Не заметили, как провалились в сон. 

День 23, 18.03.22

В хит-параде дней, которые хотелось бы стереть из памяти, этот — бесспорный лидер. Знаю, что он будет ко мне возвращаться в кошмарах снова и снова.

Проснулись в начале четвертого от бешеного стука в дверь. До сих пор мороз по коже, когда это вспоминаю. Этот стук может означать только одно: случилось что-то страшное. Стучал, вернее, тарабанил в дверь, друг мужа, Димон с 7-го этажа. Никогда не забуду его слова: «Толян, давай быстро хватай вещи и убирайся отсюда, дом минируют!». Не дай бог кому-то это услышать. Мы очень оперативно собрались, уже отрепетировали эту ситуацию много раз. Алексаша отвечала за Йорка, я за дочек, муж за нас всех. Соседи наши по тамбуру дверь не открыли, хотя мы бешено стучали им, а попутно и другим соседям. Побежали на первый этаж. Через окно в коридоре подъезда можно было видеть, как люди в одинаковой белой одежде, с оружием, на веревках поднимали вверх на крышу какие-то мешки. Вот и сошелся пазл, что за звук нас беспокоил: прибивали крючки для веревок. Потом начали обматывать дом сзади чем-то вроде проволоки. Мы за этим всем наблюдали из окна. Темень внутри подъезда такая, что нас точно не видно. Это такой непередаваемый ужас, когда ты понимаешь, что твой дом, вероятнее всего, действительно минируют, могут подорвать в любой момент, а ты не можешь даже покинуть его. На улице увидят — сразу убьют. В какой-то момент Димон резко командует: «Все за мной». И мы, не пытаясь анализировать, куда, зачем, просто бежим с вещами за ним из подъезда. С двумя до смерти перепуганными детьми, с собакой на руках, с тяжелыми сумками (ведь там продукты, а расстаться с ними, это сразу подписать себе смертный приговор). Заскочили за стенку, отделяющую подъезд соседней девятиэтажки. Сам подъезд закрыт. Стоим и только на темноту ночи надеемся, потому что если эта предательски полная луна сейчас выйдет из-за туч, нас будет очень хорошо видно. С нами еще Саша с 12-го этажа. Вот так вшестером мы пытаемся быть незаметными для этих страшных людей в белом, которые уже совсем близко и такое чувство, будто нас ищут. Двенадцатый этаж сегодня ночью загорелся. Сашина соседка, бабушка 90+ сгорела в этом огне, а он успел выскочить. Пока мы прятались, в 20 метрах от нас страшные люди обматывали дом проволокой. Как мы перебегали из подъезда в промежуток между двумя домами, страшно вспоминать. Под ногами все усыпано битым стеклом, ночь, тишина, нас очень легко услышать. И, конечно же, услышали. Начали искать. Стоим, прижавшись к стене, боимся не только пошевелиться, но и дышать. Дети из последних сил борются с паникой. Если кто-то сейчас заплачет, нам конец. Кем бы ни были эти люди, что бы они ни делали, они могут нас убить не разбираясь на том простом основании, что мы нарушили комендантский час и вышли на улицу. В этой ситуации страшны и чужие, и свои. Начали летать самолеты и скидывать бомбы. Все в шоке. Что делать? Сейчас рассветет и нас увидят, или осколки бомб и оконных стекол могут нас убить. Другого выхода нет, бежим через дорогу по открытой местности по направлению к куму на Правый берег. Как мне потом рассказали, несколько из этих ужасных людей нас заметили и побежали за нами, но потом передумали и отстали. Хорошо, что я тогда этого не знала и просто бежала с детьми и собакой. Я старалась выкинуть все из головы и сосредоточилась только на месте назначения — дом Дениса и его семьи. Рядом падали осколки, а мы бежали. У каждого в руках тяжелая сумка, за спиной рюкзак, у Алексаши на руках Рики. Слава богу, добежали. Семья кума спала, потому не слышали наши крики, лай собаки во дворе. Муж перелез через забор и сам открыл нам ворота. Зашли в дом, всех разбудили. И тут началась бомбежка территории возле этого дома. Мы сидели в теплом домике (у них своя печка, которую нужно топить дровами), читали молитвы, а рядом падали бомбы на соседние дома. Мужчины побежали помогать в ближайший разбитый дом. Схватили бинты для перевязки и спирт. Вернулись в шоковом состоянии, сказали, нам лучше не знать, что там. Стены домика пошли трещинами. Говорят, так сильно еще не бомбили. У кума четверо детей. Младшему 8, старшему 21. Дети еще пытаются играть, смеются, сидя под одеялами, с подушками на голове. У моей Маши шок и просто ледяные руки. Она сидит возле печки, и такое чувство, что задыхается. С трудом вдыхает воздух. В таком состоянии ее никогда не видела. Чуть позже она пришла в себя и тоже начала играть с детьми. Кстати, у мужа сегодня день рождения. Более ужасный сложно себе даже представить. Несколько часов спустя муж, кум, Димон и Саша решают пойти к нашему дому и посмотреть, что там с ним. Попробуют забрать еще какие-то вещи, если получится. Саша оставил все свои вещи, кроме документов. После этого никто его больше не видел. Так и не знаем, жив ли он вообще. Пришли в наш «теремок» еще родители Ваньки, мама, папа и дедушка. Это их четырнадцатиэтажку расстреливали вчера. Дедушка еле ходит, ему вот-вот должно исполниться 90 лет. Представляю, сколько времени они шли и сколько страху натерпелись. Мы-то хоть бежали, а им с дедушкой надо было идти очень медленно. Вот сидим все в доме. Тут самое страшное — это авиабомбы. РФ бомбит Азовсталь, а домик находится совсем рядом, меньше километра. Часто бомбы падают на жилые дома в частном секторе. Только слышим самолет, сразу падаем на пол, а дети еще и прикрываются одеялами и подушками. И так целый день. Но с нашим домом дела еще хуже, он заминирован и неизвестно, когда его захотят подорвать. Кроме того, горят верхние этажи, а это значит, что и весь дом скоро будет в огне. Люди с вещами стоят на улице и не знают, куда им идти. Муж заскочил в нашу квартиру и взял еще продукты, два одеяла, подушку и несколько дорогих нам книг. Забрал мои заготовки пирожков. Я пожарила их на печке. Получились очень вкусные, пышные и, главное, много. Также поставили варить суп с чечевицей. Очень страшно в доме кума, но зато тепло. Обсуждаем, что делать дальше. Все понимают, что это дело времени, когда бомба упадет и на этот домик. Все по очереди читаем молитвы. Есть возможность переехать в квартиру родителей кума возле Драмтеатра, но там все в дыму. Думала, после вчерашнего они с центром покончили, но выходит, что нет. Много людей едут и идут пешком в Мелекино. У нас бензин есть. Удалось слить с нашей старой Волги, которая не на ходу и стоит как раз в гараже у Дениса. У него есть своя машина, но все туда не влезем, надо две. Завтра будем пытаться позвонить моей родственнице Лене, у которой свой гостевой дом в Мелекино. Может, что-то будет понятно, какая там обстановка и можно ли приехать к ней. Других вариантов у нас нет вообще.

День 24, 19.03.22

Ночью было тепло. Впервые за 20 дней. Очень страшно не было, хоть авиация не работала. Под утро начались «Грады». Йорк панически боялся выходить на улицу. Еле уговорила. Вчера вечером слушали радио ДНР. Было настолько мерзко, что больше 10 минут не выдержала. Сказали, быть начеку и докладывать о людях с «характерным акцентом», в одежде не по размеру и не по сезону, а также о тех, кто пытается рассчитаться гривнами. А разрушенную ими часть Украины они называют «освобожденной территорией». По ощущениям, они «освободили» от жизни уже половину Мариуполя. Спасатели. Нас в домике сейчас 14. А у меня такое впечатление, что мы единственные выжившие. Муж рвется пойти к нашему дому и посмотреть, что там, попробовать позвонить сестре (если верхние этажи окончательно не сгорели) и забрать еще что-то из дому. Но так бахает и осколки летят в железные входные двери и ставни, что даже не представляю себе, как он сможет это сделать. Очень много людей сейчас погибают от этих осколков. Приготовили винегрет. Еще остался суп с чечевицей. Поставила тесто на пирожки. Тут, с печкой, тесто поднимается гораздо лучше и быстрее. Дедуля, который пережил еще и Вторую Мировую войну, говорит, что сейчас ему страшнее, чем тогда. Пожарили очень вкусные пирожки: с грибами и со сливовым вареньем. Еще играли с детьми в «Мафию». Да, знаю, я думала, что не смогу в нее больше играть. Но ведущей быть все-таки смогла. Надо отвлекаться. Сейчас здесь 6 детей, потому скучно не бывает. Они так хорошо играют и совсем не ссорятся, что для детей даже неестественно. Вот так смотрела на них, а потом предложила поиграть с ними, им как раз людей не хватало. К нашему дому так и не ходили. Опасно. Прямо в огороде кум находит большие осколки снарядов и приносит нам. Если быть в этот момент на улице... Стоп, об этом думать нельзя. Проблема в том, что туалет здесь на улице. Потому надо десять раз подумать, прислушаться, оценить ситуацию на улице, прежде чем идти туда. Если слышишь самолет, то надо бежать в дом. Немедленно. Потому что после звука самолета всегда следует бомба. Вечером пришел Димон и рассказал, что дом разминировали. Приехали военные и все мешки повывозили. Кто минировал? Кто разминировал? Одни и те же люди или противоположные стороны? Мы этого не узнаем. В доме осталось только 8 семей, все остальные его покинули. Где они все? Димона я больше не видела.

День 25, 20.03.22

Нет слов, чтоб передать все ужасы этой ночи. С 23:00 начали скидывать бомбы совсем близко к домику. Я просто физически чувствовала, насколько он хрупкий. Ощущала себя абсолютно беззащитной. Вся стена еще больше пошла трещинами. Глаза полные штукатурки. Страшно хотелось оказаться сейчас дома, в каком бы состоянии он ни был. После того, как сказали, что его разминировали, очень хочу туда. Я бы взяла всю нашу компанию, и мы бы разместились как-то у нас. Надо что-то делать, а не просто ждать, когда бомба упадет и сюда. Муж с Денисом решили пойти на разведку к нашему дому. Не нахожу себе места. Родители Ваньки тоже сходили к себе. Забрали кошечку Клео. Гламурная такая, породистая. Йорку теперь забава, бегать по дому и искать кошку. Сварила ему кашу уже из последнего мяса. Дальше будет есть только крупу. Муж вернулся. Принес много нужных вещей. Теперь у меня есть хоть один комплект нормальной одежды. Два наших ноутбука, книжки, которые мы все читали самостоятельно, приправы, фломастеры, зубные щетки, пасту...Все те вещи, без которых можно обойтись, но с ними жизнь комфортнее и «нормальнее». Похоже, мы все-таки остаемся здесь, раз теперь все наши вещи тут. Дома на балконе и лоджии повыбивало стекла. Соседи по тамбуру на месте. Муж уже отдал им ключи от нашей квартиры, что означает, что мы туда уже больше не вернемся. Не думать об этом! Дом еще держится. Пожар на верхних этажах не перекинулся ниже. А вот дом Ванькиных родителей в ужасном состоянии. Пять верхних этажей просто снесены, на всех оставшихся этажах окна и балконы без стекол. Температура в квартире +2. «Грады» бьют по Азовстали. Сложили вместе все продукты. Решили, что варить рисовую кашу — это слишком большая роскошь, лучше будем делать суп, хотя дети на него уже смотреть не могут. Снова поставила тесто на пирожки. Днем была активная фаза обстрела. Попробовала немного поспать, ведь ночью было просто невозможно. Но так сильно начали бить из «Градов» и авиации, что у меня просто началась истерика. Впервые за все это время я потеряла над собой контроль и рыдала. Муж заставил выпить валерьянки и успокаивал, как мог. Рассказывал, что все это скоро закончится.

Практически все соседи вокруг оставили дома и уехали. Улица пустая. Мы находимся сейчас в самом опасном месте в мире. Разнесло еще один соседский дом после дневного обстрела. Не зря у меня была истерика. Мужчины пошли посмотреть, жив ли человек там, потому как по сведениям кума, один мужичок оставался. Не нашли. Так и неизвестно, выехал ли в последний момент или его засыпало насмерть. Вместо дома куча мусора. Вечером с детьми опять играли в «Мафию», чтоб хоть как-то отвлечься. Но ночью тревога снова возвращается.

День 26, 21.03.22

Этой ночью я заткнула уши ватой и надела шапку. Потому что из наиболее громких событий ночи было то, как Йорк охотится на кошечку. Обстрелы были, взрывы были, но я старалась не открывать глаза и продолжать спать. Возможно, еще три таблетки валерьянки подействовали. Утро было громким. «Грады» палили беспощадно. Были моменты, когда кто-то забегает в дом и кричит «Ложись!» и все падают на пол. По очереди читаем молитвы, даже дети. Все понимают, что сейчас спасти нас может только чудо. Вот и еще один соседний домик горит. В туалет на улицу идти очень страшно, терпишь до последнего. Мои дети уже несколько дней отказываются туда идти, что очень беспокоит. А еще у кума дочка, Полинка, с редким генетическим заболеванием. Ей нужно проходить лечение капельницами каждые десять дней, специальным, безумно дорогим лекарством и обязательно именно в реанимации. У нас все больницы разбиты. Десять дней уже давным-давно истекли. Это становится уже опасно для жизни. Лекарство куму чудом удалось забрать из разбитой больницы, оно каким-то образом уцелело после бомбежки. Теперь его нужно хранить при определенном температурном режиме, градусом ниже и все пропало. Можно представить себе, как это сложно при отсутствии электричества. Благо, на улице холодно.

Сварили большую кастрюлю борща. Вчера еще одна соседка уехала и оставила нам кусок мяса. Дети и мужчины так обрадовались! Давно уже такого не ели. Муж хочет пойти к нашему дому, позвонить сестре. Вдруг они нашли какой-то способ нас вывезти? Уже не верится. Сказали, что все девятиэтажки возле нашего дома в огне. Говорят, что танк расстреливал их прямо от 36-й школы, что у нас во дворе. А еще говорят, что снайперы сидели на этих горящих девятиэтажках, потому их и разбомбили. Противостояние переходит уже в фазу уличных боев. Кто-то сказал, что это хороший знак и что скоро конец. Только чему или кому? Сосед, у которого был электрогенератор, благодаря которому мы могли хоть немного заряжать телефоны, в надежде, что пригодятся, уехал в более безопасное место и оставил генератор нам. На радостях зарядили все, что только можно. Мука заканчивается. Сегодня делала блины, чтоб меньше ее использовать. Еще и ничего такие получились. Мужчины ходили сливать бензин с загоревшейся машины. Страху натерпелись, пока их ждали! Но вернулись с 20 литрами. Вечером играли в «Мафию» уже вдевятером. Потом, около 21:00 вышли все на улицу, вместе с детьми. Любовались огромными звездами. Такая тишина. Затишье перед бурей. Потом увидели ракету, судя по всему, наводка, куда стрелять. И тишине пришел конец. В наших смартфонах теперь появилось два времени одновременно: «местное время» и «Киевское время». Разница в час. Мы живем по киевскому.

Это была наша последняя ночь здесь.

День 27, 22.03.22

Ночь так себе, не особо громкая. Что-то подорвали. Уличные бои, автоматные очереди за окном. Но авиации не было. Утром становится настолько хуже, что даже наши отчаянные мужчины уже с опаской выходят на улицу. Блины вчера как-то очень быстро съели и опять остро стоит вопрос, чем кормить народ. Уже чувствуется, что заканчиваются продукты. И абсолютно негде пополнить запасы. Очень ощущается недостаток воды, технической, которую вынуждены по чуть-чуть сливать с отопления. Для питья осталось немного газированной в бутылках, с ней и готовим. Но ее хватит дня на три, не больше. К колодцу идти опасно для жизни.

Около 12:00 начался ад! К нам прилетела бомба. Я в это время пыталась поспать в комнате детей. Подскочила от отвратительного нового скрежещущего звука разрушающегося дома. Меня как будто ударило по голове. И тут все начинают одновременно кричать, перекликаться, все ли живы. Наш самый маленький мальчик буквально минуту назад был в том месте, на которое пришелся самый мощный удар. Его даже подкинуло взрывной волной. Еще пять минут назад он был в сарае (тоже уже разрушенном), строгал себе биту. Мой муж, как будто что-то чувствовал, взял его за руку и отвел домой. Тем самым и мальчика спас, и сам остался жив. Каким-то совершенным чудом мы все остались целы! Наверно, это наши молитвы. Отец кума вообще рубил дрова, а в момент удара как раз присел, чтобы что-то поправить. Это его и спасло. Кум в этот момент заходил домой и был как раз в дверном проеме, в сантиметре от смерти. Его отбросило в противоположную сторону от выбитого окна. Все остальные были в той части дома, которая не пострадала. Как после этого не верить в силу молитв? Итак, в коридоре выбило окно с мясом. На кухне тоже. В ванной обрушился потолок. Сарай, гараж разбиты, в машине выбило все стекла. А вот самым близким к нам соседям не повезло... Их дом просто раздробило на кирпичи, которые грудой свалились в огороде кума. Три человека сразу погибли. Трех вытащили из-под завалов и привели к нам. Молодая женщина около 30, вся в крови, волосы вздыблены и все в песке или цементе, щека ужасным образом разорвана и из нее торчит осколок. Старшая женщина с открытой черепно-мозговой травмой, просто дырка в голове, в абсолютно шоковом состоянии. Мальчик, лет 12, сын молодой женщины. Разбита голова, вероятно, сломана нога. Но его больше всего волнует, когда «щиплет» при обрабатывании раны спиртом. Мы им пытаемся оказать первую помощь. Дети наши перепуганные забились в свою комнату и даже боятся смотреть на этих людей. Но самое ужасное происходит, когда заходит родственник этой семьи, разбирающий завалы. Он сказал фразу, ужасней которой я ничего в жизни не слышала. Я знаю, что она будет преследовать меня до конца жизни. То же чувствует и моя старшая дочь. «Андрея больше нет». Когда девушка спросила, где ее муж... ответ был: «Андрея больше нет». И бабушки, и еще — он называет имя мужчины, которое я не расслышала, потому что женщина начала кричать. Мы плакали вместе с ней. Мужчина пытался ее успокоить, говорил, что Андрей все видит и хочет, чтоб они продолжали жить дальше. Это все было, как в ужасном сне. Все фильмы ужасов блекнут перед реальной ситуацией, в которую мы попали. Все понимают, что надо срочно убираться из дома, потому что может последовать следующий удар. Начали поспешно собирать вещи, пока мужчины побежали к соседям искать машину. Нашли одну, которая может ехать только на буксире. Решают как-то завести машину кума, привязать к ней трос и потащить эту вторую машину. Взять с собой можно только самое необходимое. Поэтому большую часть продуктов пришлось оставить, как и наши ноутбуки, книги и много всего остального. Собственно, мы толком и не знали, что мы взяли, что нет, потому что в последний момент, когда штабелями улеглись в машинах, не хватило места для отца Дениса. Он упорно не хотел уезжать, говорил, что хочет здесь остаться. Тогда кум просто выкинул половину вещей из багажника и чуть ли не силой запихнул туда отца. Родители Ваньки только вернулись после попыток посмотреть на свой дом, которого теперь уже официально у них больше нет. Им надо продержаться до завтра в доме Дениса, потому что места в машинах больше нет. А завтра мужчина, разгребающий завалы, обещал их вывезти вместе с пострадавшей семьей на микроавтобусе. С очень тяжелым сердцем оставляем их. Хотя еще неизвестно, что опасней, оставаться в этом доме или ехать в разваливающейся, перегруженной машине, которая тащит на буксире еще такую же несчастную, а при этом на улице бой идет полным ходом. Не знаю, что страшнее, когда мы бежали под обстрелами из заминированного дома, или сейчас. Наш дом тоже в огне. Когда муж с кумом побежали туда в надежде найти каких-то военных и попросить помощи для раненых людей в домике, то увидели это пожарище и уличные бои. Люди с автоматами крикнули им убираться, пока их не убили, и помогать раненым самостоятельно, сейчас эту помощь оказывают только военным, гражданские сами о себе позаботятся.

Итак, мы сдвинулись с места. В машине кума на заднем сиденье, 6 детей и собака, на пассажирском сиденье мы вдвоем с кумой и огромной иконой, которая практически заменяет нам выбитое лобовое стекло. На буксире машина, в которой за рулем мой муж, две женщины с двумя детьми и бабушка с ходунками. Поехали, с горем пополам. Сказать, что ехать было страшно — ничего не сказать. Мой город изменился до неузнаваемости. Это какой-то постапокалипсис или руины после нашествия зомби. Кругом свисают оборванные провода, валяются обломки домов, осколки снарядов, но самое ужасное — трупы людей. Хотелось зажмуриться и открыть глаза, когда будем в безопасном месте. Дома в дыму, в огне, все полуразрушенные. Несколько людей, которых мы встретили по пути, желали нам удачи. Вот сейчас пытаюсь анализировать, как мы это поняли, ведь все это было без слов, но мы это как-то чувствовали и кивали им в ответ с благодарностью. Кума громко читала оберегающие молитвы. Мысленно мы все повторяли за ней. Наш район оказался самым пострадавшим, далее пошел центр, тоже не в лучшем состоянии, но там уцелело хоть что-то. Когда начали приближаться к порту, немного нас отпустило. Здесь начинался словно совершенно другой город. Все целое, люди ходят, взрывы все доносятся только в той части, откуда мы приехали. Машина начала глохнуть. В горку ее приходилось толкать, а всем идти пешком. Но здесь на улице было уже не страшно. Проходящие мимо люди помогали нам толкать. Еле доехали до больницы Водников. Женщина с ребенком, что в машине на буксире, попросила подождать ее, пока она сбегает к маме неподалеку. Мы согласились. Заодно и машина немного отдохнет. Договорились, что будем ждать ровно 30 минут. Пока походили немного, увидели свежие могилы вдоль дороги. Развернулись в другую сторону, чтоб дети не увидели. Много машин едут в направлении Мелекино. Нам бы тоже туда. Но где остановиться? Пытаюсь поймать сеть. Здесь она иногда пробивается. Набираю один номер, второй, третий, никаких звуков вообще. Значок сети, вроде, появился, но непонятно, проходят звонки или нет. И тут я чуть не уронила телефон от неожиданности. Входящий звонок! Один из номеров, который я безуспешно набирала. Самый важный из всех! Это родственница Лена, у которой дом в Мелекино. Просто не могла поверить. Начали разговаривать, да, она там, и нам можно приехать. Я кладу трубку и начинаю плакать. Ко мне все подскочили, пытаются узнать, что случилось, а я не могу сказать ни слова. Просто не верится, что нам есть куда приехать в безопасное место. Ни до, ни после, больше никакие звонки не проходили, только тот единственный, Лены. Более того, когда я пыталась ей еще раз позвонить, больше уже сети не было. Только вот в тот краткий момент. Сила молитв? Теперь у нас есть цель — Мелекино, второй спуск. Женщина с ребенком вернулись, и мы готовы ехать. Мы — да, машина — нет. Через 100-200 метров она начинает глохнуть. А это уже выезд из города, опасная территория противостояния. Проезжать надо быстро, с закрытыми глазами и скрещенными пальцами. И тут раздается стрельба. Машины перед нами резко тормозят и едут в обратном направлении. А наша машина так не может. Она вообще больше ничего не может. Выстрелы все ближе. Вижу, что в каких-то 50 метрах от нас вздымается пыль от снарядов. Выскакиваем из машины и начинаем бежать обратно в сторону больницы, хоть какое-то укрытие. Освободившись от тяжелого груза, машина завелась и поехала со своим буксиром. Мы с детьми и собакой бежим вдоль дороги, постоянно падая на землю, когда слышим свист пролетающих снарядов. И тут дочке кума, Полинке, становится совсем плохо. Она начинает терять сознание. И так у ребенка слабое здоровье, а тут еще такой стресс! Еще одна проблема. Муж хватает ее на руки и продолжаем бежать. Кое-как добежали до больницы. Но тут план поменялся. Сейчас все стратегические объекты, к которым относится и больница, наиболее уязвимы. Вспомнить только Драмтеатр. Эта больница, наверное, единственная пока уцелевшая в городе. Женщина, которая бегала к маме, предложила, чтобы мы все пошли к ней, тут недалеко. Мы, естественно, с радостью согласились. Это был поселок Моряков. По сравнению с адом, из которого мы приехали, райское место. Да, где-то ворота, где-то окна посечены снарядами, но разрушенный дом мы встретили только один. Остановились в красивом, чистеньком домике. Туалет тоже на улице, но это совершенно две разные улицы! Тут тихо и совсем не страшно. Здесь можно выйти из дома, не рискуя жизнью. Нас приняли очень гостеприимно. Угостили кучей сладостей. Дети были на седьмом небе от счастья! Тут взломали склад со сладостями, потому вся округа сейчас выживает на этом. Серьезной еды нет, только сладости: пирожные, зефиры, сникерсы, печенье. Рай для детей. В доме центральное отопление, которое давно уже во всем городе не работает, потому очень холодно. Но нас этим не напугать. Для ночевки нам выделили комнату с большим диваном и еще одну маленькую, с одинарной кроватью. На этой кровати мы умудрились положить 4 детей. До сих пор не знаю, как нам это удалось. На полу спали только четверо, я в их числе. Остальные поместились на диване. Спали в шапках, перчатках, пуховиках, кто-то даже в сапогах. Но было тихо и спокойно. Давно забытое чувство безопасности.


 Мы продолжаем помогать украинцам, пострадавшим от войны. Поддержите благотворительные проекты «Настоящей России»!

Выберите размер пожертвования